Следующим делом мы с Томасом поехали к Рейтам. На этот раз нас запустили в дом через парадный вход. У дверей стояла новая пара телохранителей. Не близнецов, и в глазах их не было той телячьей покорности. Похоже, этих выбрали за опыт и навыки. Я бы поспорил, что это бывшие морпехи.

— Добро пожаловать, мистер Рейт, — произнес один из охранников. — Ваша сестра желает, чтобы вы присоединились к ее трапезе в восточном саду.

Вид оба имели серьезный, так что это прозвучало не совсем чтобы приглашением, однако похоже, они имели заданием не только наблюдать за нами, но и защищать нас. Томас шел первый; я отстал от него на пару шагов. Я был выше его, но двигался он с уверенностью, какой я у него еще не видел, так что шагали мы почти в ногу.

Охранники проводили нас в шикарный сад, террасами спускавшийся к пруду. Пейзаж словно перенесли из Италии времен Ренессанса: фальшивые руины, статуи древних богов, обилие зелени, не позволявшей видеть всего одновременно — чтобы посетителю было интереснее блуждать по всей этой красоте. На верхней террасе белел крахмальной скатертью большой стол с витыми металлическими ножками, вокруг которого стояли соответствующие стулья. На мой взгляд, фруктов на блюдах было многовато в ущерб всему остальному; впрочем я со своими привычками завтракать остатками вчерашнего обеда скромно помалкивал.

За столом сидела Лара в белом, расшитом алыми розами платье. Волосы она на этот раз собрала в свободный, пышный хвост, и она приветствовала нас, встав и протянув руки к Томасу.

— Томас! — произнесла она. — И Гарри!

— Сестрица, — отозвался Томас. — Могу ли я заключить по твоему приветствию, что власть слегка поменялась?

Она снова села, и Томас занял место рядом с ней. Я сел напротив, чтобы видеть, что творится у него за спиной, и я не тратил энергии на искусственные улыбки. Мне не хотелось, чтобы Лара считала, что мы теперь закадычные друзья, да и не умею я изображать подобные эмоции.

Лара внимательно посмотрела на меня, и лицо ее приобрело задумчивое выражение, хотя улыбка продолжала играть на ее губах.

— О, это обычная мелкая семейная размолвка, — сказала она. — Уверена, отец подуется на меня некоторое время, а потом все забудет.

— А если нет? — спросил Томас.

Ларина улыбка сделалась чуть резче.

— Обязательно забудет, — она сделала глоток апельсинового сока. — К сожалению, Томас, я не уверена, что он будет таким же снисходительным в отношении тебя.

Томас со свистом втянул в себя воздух.

— Мне очень жаль, — сказала Лара. Похоже, она говорила это искренне.

— Вы от него отворачиваетесь? — спросил я. — От вашего брата?

Лара подняла руку.

— Мне не хотелось бы делать этого, но отцовская неприязнь к Томасу хорошо известна всем. Если я собираюсь поддерживать иллюзию того, что отец продолжает править кланом, Томас не может оставаться. Разумеется, я не собираюсь устранять тебя, Томас. Но мне придется порвать с тобой. И ты не можешь больше рассчитывать на протекцию клана Рейтов — открытую, во всяком случае. Честно, мне очень жаль.

— Это близняшки, — сказал он. — Это они толкают тебя на это. Это они хотят, чтобы я убрался.

— Мадригал хочет, — согласилась Лара. — Мэдлин, в общем-то, все равно, но она всегда потакала его истерикам. И говоря откровенно, их поддержка мне нужна больше, чем твоя.

Томас сделал глубокий вдох и кивнул.

— Все еще может измениться.

— Надеюсь, что так, — кивнула Лара. — Но пока я ничего больше не могу сделать. Не подходи ко мне на людях, Томас. Не приезжай. Не считай дом Рейтов своим. Выброси свои кредитные карты и не пытайся снять что-то со своих счетов. Ты ведь наверняка приберег что-нибудь?

— Немного, — сказал он. — Но деньги меня не волнуют.

Лара отставила свой стакан с соком и откинулась на спинку стула.

— Зато волнует Жюстина, — произнесла она.

— Да. Мадригал с удовольствием наложил бы на нее свои лапы.

— У него это не выйдет, — ответила она. — Обещаю тебе, Томас, что со мной она будет в безопасности. Хоть это я для тебя могу сделать.

Напряжение, сковывавшее плечи Томаса, чуть ослабло.

— Как она?

— Слаба, — сказала Лара. — Очень вялая, рассеянная. Но счастливая, мне кажется. Говорит о тебе иногда.

— Ты… — лицо его брезгливо скривилось.

— Вообще-то нет, — сказала Лара.

Томас нахмурился.

— Да ты сходи, повидайся с ней, — предложила Лара и кивнула в направлении нижней террасы.

Посмотрев вслед за ней в ту сторону, я увидел Жюстину в кресле-каталке — она рисовала что-то в лежавшем на ее коленях блокноте.

Томас пулей вылетел из-за стола, спохватившись, сбавил скорость и по петляющей тропинке начал спускаться к девушке, оставив меня наедине с Ларой.

— Ему здесь, и правда, не место, поверьте, — сказала она. — И Инари тоже.

— Как она? — поинтересовался я.

— В гипсе, — ответила Лара. — В одной палате с ее бойфрендом. Он ведь тоже не в лучшей форме. Все время болтают, смеются, — она вздохнула. — Все признаки любви налицо. Я ведь поговорила с ней, как мы договорились. Не думаю, чтобы она в конце концов сделалась одной из нас. Она говорила что-то насчет занятия фен-шуй в Калифорнии.

— Я и не знал, что она владеет боевыми искусствами, — заметил я.

Лара чуть улыбалась, глядя на Томаса. Он стоял на коленях рядом с Жюстиной, смотрел ее рисунки и говорил ей что-то. Она казалась очень слабой, но довольной — вроде тех больных детей, которых привозят в Диснейленд для участия в ток-шоу. Это одновременно согревало сердце и причиняло ему боль. Мне не понравилось то, как я себя чувствовал при виде этого.

— Чтобы быть с вами до конца откровенным, Лара, — сказал я. — Я вам не доверяю.

Она кивнула.

— Это хорошо.

— Но у нас на руках кризис с заложниками.

— Какими?

— Семейные тайны. Вы знаете мою насчет Томаса.

Взгляд ее оставался непроницаемым.

— Да. А вы знаете про моего отца.

— Если вы проболтаетесь про Томаса, я проболтаюсь про вашего папочку. В проигрыше будем оба. Поэтому мне кажется, нам лучше договориться о взаимной честности. От вас не требуется любить меня. Или соглашаться со мной. Или помогать мне. Только вести себя честно — и вы получите то же от меня. Если я выйду на тропу войны, я извещу вас о том, что нашему уговору конец. Вы поступаете точно так же. Так будет лучше для нас обоих.

Она медленно кивнула.

— Даете мне ваше слово в этом?

— Обещаю. А вы?

— Да. Даю слово.

Дальше мы обедали в молчании.

Примерно через полчаса Томас встал, наклонился и коснулся губами щеки Жюстины. Потом довольно резко выпрямился и поспешил прочь от нее, не оглянувшись. Когда он подошел к нам, я пригляделся.

Губы его распухли и покрылись волдырями как от ожога. Он прошел мимо, словно не заметив нас, глядя куда-то в пространство.

— Он у нас всегда был романтиком, — вздохнула Лара. — Она защищена. Нашему дурачку не стоило привязываться так к пище. Я думаю, это все случилось в последнюю их встречу.

— Могло повернуться и иначе.

— Нет повести печальнее на свете, — согласилась Лара.

Мы ушли.

— Ты как? — спросил я у Томаса, когда мы уселись в Жучка.

Он низко опустил голову и не ответил.

— Я узнавал насчет Инари, — сказал я.

Он покосился в мою сторону, но головы не поднял.

— Она в гипсе. И влюблена. Правда, пройдет не одна неделя, прежде чем они с Бобби смогут заняться чем-то этаким. Так что никаких преступлений на любовной почве.

— Она свободна, — сказал Томас.

— Угу.

— Хорошо, — он помолчал немного. — Никто не должен вырастать как Рейты. Губить людей, которые тебе дороже всего.

— Ты ее не погубил. И я думаю, Лара ее действительно защитит.

Он угрюмо пожал плечами.

— Ты с субботы хоть немного спал?

— Нет.

— Тебе нужен отдых, а мне нужен человек по уходу за щенком. Я закину тебя в мою берлогу, а сам поеду по делам. Ты напьешься Макова пива и соснешь на диване. Потом, когда отдохнешь, решим, что делать дальше. Идет?