Результатом этих слов стала полная, я бы сказал, зловещая тишина. Если лорд Скави хоть в чем-то не уступал другим известным мне вампирам из Белых, Витторио просто необходимо было урыть его — и быстро. В противном случае ему до конца жизни пришлось бы ходить, поминутно оглядываясь.

— Тогда кто же совершил этот акт насилия? — вкрадчиво спросил Рейт.

Снова заговорил Витторио, и я почти воочию представил себе его выпяченную как у голубя грудь.

— Это совершил я, Ваше Величество, с помощью Мадригала из клана Рейтов.

В голосе Рейта зазвучали едва заметные нотки гнева.

— Это является прямым нарушением августейшего повеления воздерживаться от любых враждебных действий, способных осложнить мирные переговоры.

— Сделанного не воротишь, Ваше Величество, — перебила его леди Мальвора. — Мой дорогой друг лорд Скави прав в одном: уроды слабы как никогда. Самое время покончить с ними раз и навсегда, не давая им возможности оправиться.

— Несмотря на то, что Белый Король считает по-другому?

Я опять-таки не увидел, но услышал улыбку леди Мальвора.

— Многое меняется, Ваше Величество.

Послышался стук — возможно, кулака о подлокотник трона.

— Но не это. Вы ослушались моих приказов и подрывали проводимую мной политику. Это измена, Цезарина.

— Правда, Ваше Величество? — парировала леди Мальвора. — А разве не измена самой нашей природе проявлять снисхождение к врагу, который находится на грани поражения?

— Я мог бы простить избыточное рвение, Цезарина, — прорычал Рейт. — Но я в меньшей степени склонен терпеть глупость стоящую за этой безмозглой провокацией.

Холодный, издевательский смешок сменился внезапной мертвой тишиной.

— Глупость? В каком смысле «глупость», Ваше стареющее и слабеющее Величество? С каких пор смерть этих уродов стала чем-то иным, нежели наслаждением чувств, утолением Голода? — что-то изменилось в ее голосе, словно она стояла теперь в пещере по-другому. Наверное, решил я, она обращается теперь к собранию. В голосе ее звучала теперь издевка. — Мы сильны, а сильные поступают так, как им хочется. И кто осмелится помешать нам в этом, а, Ваше Величество? Вы?

Если кто-то еще не знает, меня зовут Гарри Блекстоун Копперфилд Дрезден.

Я поднял посох и грянул им о каменный пол, добавив к физическому усилию немного, совсем немного магической энергии. Удар выщербил лунку размером с суповую тарелку, а грохот от сотрясения мало чем уступал настоящему грому. Еще немного энергии — и волна бесшумного огня, высотой не больше пяти или шести дюймов, прокатилась ковровой дорожкой о полу туннеля и выплеснулась в зал.

Я шагал по пятам за огнем; Рамирес нога в ногу шел рядом. Грохоча тяжелыми подошвами по камню, мы вступили в пещеру и обнаружили ее плотно забитой изрядно побледневшими — если такое вообще применимо к вампирам — созданиями. Повсюду, куда ни посмотри, виднелись красивые лица и изысканные одеяния — повсюду кроме пятачка в двадцать квадратных футов перед входом, откуда все отпрянули, опасаясь огненного предвестника нашего появления.

Не обращая внимания ни на что, я шарил по помещению взглядом до тех пор, пока не обнаружил Серого Плаща, сиречь Витторио Мальвора, стоявшего рядом с Мадригалом Рейтом в трех десятках футов от нас. Чертовы ублюдки таращили на нас глаза, потрясенно разинув рты.

— Витторио Мальвора! — выкрикнул я голосом, эхо которого еще некоторое время гуляло в каменных сводах пещеры. — Я, Гарри Дрезден, чародей, Страж Белого Совета, в соответствии с Установлениями обвиняю тебя в убийстве, совершенном в мирное время, и в присутствии свидетелей вызываю тебя здесь и сейчас, не сходя с этого места, на поединок, — я снова ударил посохом об пол, грянул гром, и руны на нем налились Адским Огнем. — До смерти.

Абсолютная тишина воцарилась в Провале.

Блин, все-таки в нашем деле главное — эффектный выход.

Глава ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

— Голод мне в глотку, — выругался по-английски Мадригал. — Это мне мерещится.

Я довольно оскалился.

— Пора платить по счетам, жопа, — негромко ответил я ему на том же языке.

Витто Мальвора оглянулся через плечо на миниатюрную, не выше пяти футов ростом, женщину в белом платье, больше всего напоминавшем античную тогу. Да и сложением она вполне сошла бы за античную богиню, не будь ее лицо застывшим словно маска.

Взгляд ее ярко-зеленых глаз медленно скользнул ко мне, и алые как вино губы раздвинулись, обнажив белоснежные зубы.

Только тут вампиры начали приходить в себя, и пещера загудела от возмущенных выкриков. Не будь я настроен столь воинственно, это напугало бы меня до дрожи в коленках. А так я просто переступил с ноги на ногу, чуть развернувшись влево, тогда как Рамирес повторил мое движение зеркально, так что мы стали спина к спине. Собственно, ничего другого нам не оставалось делать: только приготовиться к бою на случай, если кто-нибудь решит, что старая, добрая игра в «замочи чародея» скрасит им скучный вечер.

Это дало мне возможность уже спокойнее осмотреться по сторонам… Пещера во многом напоминала готический собор с высоким, сводчатым потолком, верх которого терялся в полумраке. Стены и пол были из серого, с зелеными, бордовыми и ярко-синими прожилками камня. И ни одного острого угла или выступа — все только смягченное, округлое.

Декор со времени моего прошлого визита поменялся. Стены подсвечивались янтарным, оранжевыми и алыми лучами; должно быть, источники этого света управлялись какой-то автоматической программой, поскольку разноцветные пятна медленно перемещались, смешиваясь друг с другом, заставляя тени шевелиться, производя впечатление живого огня, но при этом не утрачивая свойственной электрическому освещению четкости. Мебель в пещере расставили, поделив на три большие зоны с открытым пространством в центре, и сидели на стульях, как я предполагал, официальные представители трех доминирующих кланов — всего около сотни вампиров. Вдоль стен неслышно перемещались, разнося еду и питье, слуги в таких же расшитых кимоно, как у Жюстины.

Пол поднимался пологими уступами к дальнему концу пещеры, где восседал, глядя на свою Коллегию сверху вниз, Белый Король.

Трон Рейта был целиком высечен из белого как кость камня. Высокая спинка раздавалась в стороны наподобие капюшона кобры, и всю ее поверхность покрывала резьба — от замысловатых, похожих на кельтские орнаментов до довольно реалистично выполненных барельефов. Большую часть изображенных на них существ я не знал, да и желания вникать в то, чем они занимаются, у меня тоже не возникало. За троном повисла тонкая пелена тумана, переливавшегося от попадавших на него лучей света всеми цветами радуги. А дальше пол резко обрывался, открываясь в уходящую в недра земли пропасть — как мне представлялось, пищеварительный тракт нашей планеты.

На троне сидел Белый Король. Томас очень сильно походил на своего отца, и на первый взгляд лорда Рейта даже можно было бы с ним спутать. Лицо его имело те же резкие, привлекательные черты, темные волосы и телосложение у них тоже мало отличались. Он казался ненамного старше Томаса, только лицо его отличалось довольно сильно. Я решил, что все дело в глазах. У старшего Рейта взгляд был полон подозрительности, расчетливости и одновременно какой-то змеиной бесстрастности.

Одеяния Рейта представляли собой что-то среднее между наполеоновским мундиром и парадным нарядом китайского императора. Белая шелковая ткань сплошь покрывалась серебряным и золотым шитьем, самоцветами и прочими цацками; на черных как вороново крыло волосах сиял серебряный венец.

У трона стояло пятеро женщин — все пятеро вампиры, все пятеро с его чертами, только в смягченном, женственном варианте. Одна из них была Лара, и я даже не могу назвать ее самой красивой из пятерых. Дочери Рейта, предположил я — каждая достаточно прекрасна, чтобы являться в мечтах до конца жизни, каждая достаточно опасна, чтобы убить армию идиотов, надеющихся претворить эту мечту в жизнь.