— Ну… гм… Это немного сложно объяснить, — сказал я.

— Может, с заключительной частью расследования справится полиция?

— Я бы посоветовал не рассчитывать на это.

— Почему?

— У меня имеется кое-какая информация, подтверждающая обоснованность некоторых ваших подозрений.

— О! — произнес Винсент. Оптимизма в его голосе заметно убавилось. — Нам, наверное, нужно встретиться и поговорить, мистер Дрезден. Мне не хотелось бы обсуждать это по телефону. В два часа, в том же номере, где мы встречались в прошлый раз.

— Пожалуй, выберусь, — согласился я.

— До встречи, — сказал Винсент и повесил трубку.

Я вернулся в гостиную. Сьюзен сидела и читала утреннюю газету за кофе с пончиком. Одна из створок откатной двери, ведущей на задний двор, была сдвинута. С другой стороны ее громоздились штабеля досок и пластика: Майкл сооружал пристройку к дому. Со двора слышался ритмичный звук пилы.

Я вышел и увидел работающего отца Фортхилла. Он снял пальто и воротничок и остался в черной рубахе с короткими рукавами. Еще он надел кожаные рабочие рукавицы и защитные очки. Он допилил доску, сдул с нее опилки и распрямился.

— Как отец Винсент?

— Судя по голосу, изрядно устал, — сообщил я. — Я, наверное, сегодня еще пересекусь с ним — если только прежде ничего такого не случится.

— Я за него беспокоюсь, — признался Фортхилл. Он приладил доску поверх проема, который, судя по всему, должен был превратиться в окно. — Помогите-ка.

Я послушно взялся за доску. Фортхилл взял из коробки несколько гвоздей и принялся заколачивать первый, зажав остальные в зубах.

— А мисс Вальмон? — поинтересовался он, покончив с этим.

— Принимает душ. Похоже, она все-таки будет с нами сотрудничать.

Фортхилл нахмурился и взял из коробки еще один гвоздь.

— Честно говоря, по первому впечатлению я такого от нее не ожидал.

— Вы недооцениваете моего личного обаяния, — возразил я. — Леди трудно устоять перед таким.

— М-м-м, — с сомнением произнес Фортхилл, снова зажав в зубах гвозди.

— Да нет, для нее это единственный разумный выход. Мы же приперли ее к стенке — так ведь?

Фортхилл забил гвоздь и нахмурился еще сильнее. Потом посмотрел на меня.

Я принял беззаботный вид, потом все-таки посмотрел на него.

— Пойду погляжу, как она там, — буркнул я так, словно с самого начала собирался это сделать.

Я как раз дошел до середины гостиной, когда услышал хлопок автомобильной дверцы и знакомый рык мотора. Бегом бросился к входной двери и распахнул ее как раз вовремя, чтобы увидеть стремительно удаляющееся от меня по улице разбитое заднее стекло Голубого Жучка.

Я сунул руку в карман и застонал. Ключей в нем не было.

— Сукина дочь! — зарычал я и злобно пнул ногой дверной косяк. Пнул не слишком сильно: злость злостью, а калечиться я не хотел. — И ты козел. Трюк, старый как мир, и ты, конечно же, на него купился.

Сьюзен подошла ко мне и вздохнула.

— Нет, Гарри, ты все-таки идиот. Хороший ты человек, но во всем, что касается женщин, — идиот, да и только.

— Сначала куртка, теперь еще и машина. И это, блин, называется благодарностью…

Сьюзен кивнула:

— Никакое добро не остается безнаказанным.

— Ты надо мной еще смеешься?

Она постаралась сохранить серьезное лицо. Голос ее, правда, звучал чуть сдавленно: — Нет.

— Нет, смеешься.

Она порозовела и замотала головой.

— Смеешься над моими больными местами.

Она повернулась, пошла в гостиную и взяла газету. А потом села и подняла газету так, чтобы я не видел ее лица. Из-за газеты слышались странные, сдавленные звуки.

Покраснев как рак, я ринулся в пристройку. Фортхилл оглянулся на меня, и брови его поползли вверх.

— Дайте мне что-нибудь сломать, — попросил я. — Ну или по чему врезать — чтобы со всей силы.

В глазах его блеснули искры.

— Вы поранитесь. Подержите лучше вот это.

Я поднял и придержал для него еще доску. Фортхилл поднял руку с зажатым в ней молотком. Рукав его рубахи задрался при этом движении, и я увидел на внутренней стороне предплечья две бледно-зеленые линии.

— Погодите-ка, — сказал я и схватил его за локоть. Доска выскользнула из моей руки и, падая, больно врезала мне по башке. Я чертыхнулся, поморщился, но задрал рукав ему чуть выше.

На внутренней стороне правого предплечья у Фортхилла красовалась татуировка. Глаз Тота.

— Что это? — спросил я.

— Ха! Татуировка.

— Это я и сам вижу. Что она означает?

— Ну, это я в молодые годы чудил, — ответил он. — Было у нас одно общество.

Я пытался сохранять спокойствие, но все равно охрип от волнения.

— Что за общество?

Фортхилл с опаской покосился на меня:

— Не понимаю, что вас так встревожило, Гарри…

— Какое общество?

Вид у него оставался сконфуженным.

— Ну, нас было всего несколько человек: мы проходили послушание вместе. Совсем еще мальчишки, конечно. И мы… Ну, нам довелось встретиться с необычным. В нашем городе вампир убил двух человек… и мы вместе остановили его. Само собой, нам никто не поверил.

— Само собой… — кивнул я. — А татуировка?

Фортхилл задумчиво прикусил губу.

— Я про нее уже и думать давно забыл. Ну, в общем, наутро после этих событий мы пошли и сделали себе эти татуировки. Поклялись друг другу вечно стоять на страже против сил зла, помогать друг другу…

— А что потом?

— Когда прошло похмелье, мы все силы приложили к тому, чтобы никто из старших церковных чинов это не увидел. — Фортхилл мечтательно улыбнулся, вспоминая. — Все-таки мы были очень молоды.

— А потом?

— А потом год за годом не происходило никаких сверхъестественных событий, и постепенно все пятеро разлетелись кто куда. В общем, до прошлой недели, когда я вдруг встретился с Витторио… с отцом Винсентом, я много лет словом ни с кем из них не перемолвился.

— Погодите-ка. У Винсента тоже была такая татуировка?

— Ну, полагаю, он мог ее и свести. От него такого вполне можно было бы ожидать.

— А что стало с остальными из вашей группы?

— Все умерли за последние несколько лет, — вздохнул Фортхилл. Он стащил перчатку и задумчиво посмотрел на свою морщинистую руку. — Впрочем, скажи нам тогда, что мы доживем до такого возраста, не поверили бы.

Шестеренки в моей голове провернулись, зацепили друг за друга, и я все понял. Я понял, что происходит и почему. Повинуясь чистой интуиции, я поспешил к двери на улицу, собирая на ходу свое барахло. Отец Фортхилл старался не отставать.

— Гарри?

Я прошел мимо Сьюзен. Та отложила газету и тоже шагнула следом.

— Гарри?

Я толчком ноги распахнул входную дверь.

Мотор белого Майклова пикапа стих, пыль из-под колес уже почти осела. Они с Саней выбрались из кабины. Вид у них немного помятый и сильно небритый, но вполне здоровый. Майкл изумленно уставился на меня.

— Гарри? Мне показалось, что я только что видел вашу машину… ее гнала по шоссе какая-то женщина. Что происходит?

— Соберите все, что нужно для боя, — сказал я. — Мы выезжаем.

Глава двадцать восьмая

Когда отец Винсент в ответ на мой стук щелкнул замком, я как мог сильнее врезал дверью ему по лицу. Охнув от неожиданности, он отпрянул. Я вступил в номер с бейсбольной битой отца Фортхилла в руках и ткнул широким концом ее ему в глотку.

Старый священник издал каркающий звук и, держась за шею, полетел на пол.

Впрочем, этим я не ограничился. Я дважды врезал ему по ребрам и, когда он перекатился по полу, пытаясь отодвинуться от меня, наступил ему ногой между лопаток, достал свой пистолет и прижал к его затылку.

— Dio, — всхлипнул, задыхаясь, Винсент. — Dio, стойте! Пожалуйста, не делайте мне больно!

— Мне некогда играть в притворство! — рявкнул я. — Кончайте ломать комедию.

— Прошу вас, мистер Дрезден, я не понимаю, о чем это вы. — Он закашлялся, забрызгав ковер мелкими каплями крови. Я разбил ему нос… а может, губу. Он чуть повернул голову с выпученными от страха глазами. — Пожалуйста, не надо меня бить. Я не знаю, что вам нужно, но уверен, мы все можем обсудить.