А потом и танец остановился. Один за другим поворачивали сидхе свои прекрасные лица к эстраде, с любопытством глядя на продолжавшего играть солиста. Глаза их блестели в неярком свете.

Трубач все играл, но мне показалось, что что-то не так. Лицо его потемнело еще сильнее, и вены на горле и висках набухли и пульсировали. Глаза полезли из глазниц, потом его начало трясти. Секундой спустя труба всхрапнула и стихла. Мужчина оторвался губами от мундштука, и я увидел, как он силится вздохнуть — безуспешно. Он дернулся, застыл, и глаза его закатились. Труба выскользнула у него из пальцев, и он упал — сначала на колени, потом медленно завалился набок, на пол эстрады. Глаза его остались открыты, но смотрели в пустоту. Он еще раз дернулся, всхрапнул и застыл.

Среди сидхе пробежал ропот, и я оглянулся. Толпа расступалась, пропуская кого-то из глубины; мужчины склонялись в поклоне, женщины приседали в реверансе. К упавшему музыканту медленно подошла высокая девушка — бледная, безукоризненно-прекрасная, ужасно напоминающая Мэб, какой та была, наверное, лет в шестнадцать. На этом сходство кончалось.

Она казалась молодой. Достаточно молодой, чтобы заставлять мужчину краснеть, поймав себя на непристойных мыслях, но достаточно взрослой, чтобы заставить его думать об этом. Волосы ее были заплетены в несколько длинных косиц, каждая из которых имела свой цвет от темно-синего до светло-зеленого и даже ярко-белого, так что в целом казалось, будто волосы ее изваяны из льда. На ней были кожаные штаны темно-синего цвета с разрезами от колена до бедра и такие же туфли. Белая футболка обтягивала ее достаточно туго, чтобы острые соски выпячивались сквозь тонкую ткань, обрамляя надпись: «ГОЛОВУ ДОЛОЙ!» Низ футболки она подвязала выше пупка, в котором блестела какая-то серебряная бранзулетка.

Она подошла к упавшему музыканту с текучей грацией, с бездумной, небрежной чувственностью, заставившую мои мужские гормоны вести себя так, как это заблагорассудится им, а не мне. Она перешагнула через него, опустилась на корточки и лениво провела длинными перламутровыми ногтями по его груди. Он не пошевелился. Не вздохнул.

Девушка облизнула губы, скривившиеся в ленивой улыбке, потом нагнулась и поцеловала труп в мертвые губы. Я увидел, как по телу ее пробежала судорога неподдельного наслаждения.

— Вот, — прошептала она. — Вот, видишь? Никто не скажет, что Леди Мэйв не исполняет своих обещаний. Ты ведь сам говорил, бедняжка, что умер бы ради возможности сыграть это блестяще. Что ж, так оно и вышло.

По толпе смотревших на это сидхе пробежал вздох, и они зааплодировали. Все с той же ленивой улыбкой Мэйв оглянулась на них через плечо, и только потом встала и поклонилась в обе стороны в ответ на их аплодисменты. Хлопки смолкли только тогда, когда она отошла от тела и по ярусам помостов со столиками поднялась к своему серебряному трону. Она опустилась на него, повернулась чуть боком, перекинула обе ноги через подлокотник, откинулась назад, выгнув спину и потянувшись.

— Милорды, миледи, дадим же нашим бедным музыкантам перерыв прийти немного в себя. У нас гость.

Сидхе потянулись к столам. Я не сходил с места и продолжал молчать, хотя ощущал на себе все больше глаз — нечеловеческих, бессмертных.

Дождавшись, пока все рассядутся по местам, я шагнул вперед, пересек площадку, на которой только что кружились пары, и остановился у подножия помостов.

— Леди Зима, насколько я понял, — с легким поклоном произнес я.

Мэйв улыбнулась мне — на щеках ее образовались при этом соблазнительные такие ямочки — и шаловливо дернула ножкой.

— Разумеется.

— Вам известно, в каком качестве я здесь, леди?

— Конечно.

Я кивнул. Что ж, раз так, никаких лобовых атак.

— Не вы ли организовали убийство Летнего Рыцаря?

В зале воцарилось молчание. Взгляды Зимних Сидхе сделались пристальнее, неуютнее.

Рот Мэйв растянулся в медленной улыбке, за которой последовал негромкий, заливистый смех. Она откинула голову назад, и тут остальные сидхе присоединились к ней. Они хохотали так добрых полминуты, пока я не ощутил, как лицо мое начинает предательски краснеть от досады и раздражения. Только тогда Мэйв небрежно махнула рукой, и смех послушно стих.

— Звезды, — вздохнула она. — Я просто балдею от этих смертных.

Я стиснул зубы.

— Приятно слышать, — сказал я. — Так вы организовали убийство Летнего Рыцаря?

— А если и я, неужели ты думаешь, что я признаюсь тебе в этом?

— Вы уходите от ответа, — буркнул я. — Отвечайте на вопрос.

Мэйв поднесла к губам палец, словно силясь сдержать рвущийся смех. Потом снова улыбнулась.

— Я не могу вот просто так взять и дать тебе эту информацию, Чародей Дрезден. Она слишком дорого стоит.

— Что это значит?

Она сняла ноги с подлокотника, села, выпрямившись, и, скрипнув кожей штанин, закинула ногу на ногу.

— Это значит, если ты хочешь, чтобы я ответила на этот вопрос, тебе придется заплатить за него. Сколько ты готов за него отдать?

Я сложил руки на груди.

— Я полагаю, у вас уже есть на этот счет какие-то планы. Иначе с чего бы вам посылать за нами провожатого?

— Быстро схвачено, — пробормотала она. — Мне нравятся такие. Ну да, чародей, есть, — она махнула рукой в сторону стола чуть ниже и правее ее трона. — Прошу тебя, садись, — сказала она, блеснув ослепительно-белыми зубами. — Давай заключим сделку.

Глава пятнадцатая

— Вы предлагаете мне заключить еще одну сделку с Сидхе? — я даже не пытался скрыть недоверия. — Скажите, вас очень оскорбит, если я расхохочусь вам в лицо?

— А что такого смешного находишь ты в моем предложении?

Я закатил глаза к потолку.

— Боже мой, леди, для начала хотя бы то, что такие вот штуки и завели меня во всю эту ерунду.

Мэйв изогнула губы в легкой улыбке и снова жестом предложила мне сесть рядом с ней.

— Не забывай, чародей, это ты пришел ко мне за чем-то. Уж наверняка тебя не убудет, если ты хотя бы выслушаешь мое предложение.

— Это я уже слышал. Как правило, перед тем, как меня дрючили.

Мэйв облизнула губы кончиком языка.

— Ну, не все же сразу, мистер Дрезден.

Я фыркнул.

— Допустим, я не хочу слушать.

Что-то в ее глазах внезапно сделало ее лицо холодным, неприятным.

— Мне кажется, с вашей стороны не самое разумное оскорблять меня. Меня выводит из себя, когда мне портят вечеринку.

— Гарри, — негромко пробормотал Билли. — Мне от этих людей не по себе. Если она с тобой просто забавляется, может, нам лучше уйти?

Я поморщился.

— Угу, возможно, это было бы самым разумным. Но ответов на вопросы это не даст. Потерпи еще немного.

Я шагнул вперед и начал подниматься к столику, на который указывала Мэйв. Билли следовал за мной по пятам. Мэйв, не отрываясь, следила за мной; глаза ее сияли.

— Ну вот, — произнесла она, когда я сел. — Не так уж и неудобно, как он говорил.

Я стиснул зубы чуть сильнее. Билли уселся рядом со мной. Откуда-то выплыли три разноцветных огонька и поставили перед нами на стол серебряный поднос с хрустальным графином воды и двумя стаканами.

— Кто говорил?

— Не важно, — небрежно отмахнулась Мэйв.

Я смерил ее сердитым взглядом, но она не обратила на это никакого внимания.

— Олл райт, Леди, — сказал я. — Валяйте.

Мэйв лениво протянула руку куда-то в сторону. В пальцах ее возник и тут же покрылся изморосью бокал какой-то золотой жидкости. Она пригубила из него и повернулась обратно ко мне.

— Для начала я назову свою цену.

— Устройте лучше сезон скидок. С учетом обстоятельств мне мало что предложить взамен.

— Верно. Я не могу попросить тебя и твою жизнь — они и так уже принадлежат Королеве Мэб. Но дай подумать… — она задумчиво побарабанила пальцем по губам. — Что ж, — сказала она наконец. — Твою плоть.

— А?.. — тупо произнес я.

— Твою плоть, чародей, — повторила она, небрежно теребя фиолетовый локон. — Твоего отпрыска. Твоего первенца. А я в ответ дам тебе ту информацию, что ты ищешь.