Мэдж не смогла даже вскрикнуть, умирая.

Но не потому, что она не пыталась.

Томас освободил, наконец, руки и ноги и встал, в ужасе глядя на Мэдж, на клубящееся облако, продолжавшее пожирать ее бездыханное тело.

Рейт напал на Томаса сзади. Все произошло почти мгновенно, но я отчетливо видел, как Рейт схватил Томаса одной рукой за плечо, другой — за подбородок и стремительным движением сломал ему шею.

Томас рухнул, даже не дернувшись.

— Нет! — вскрикнул я.

Рейт повернулся ко мне.

Я бросил шпагу на землю, полоснул воздух тростью и усилием воли, и пистолет, который Мёрфи отобрала у Барби-Телохранителя, словно сам собой влетел мне в руку.

Истерзанное лицо Рейта опухло и перекосилось. Розовые кровавые брызги сплошь покрывали его, заляпав темную рубашку. Он улыбнулся и шагнул в мою сторону. Еще шаг — и я потерял его из вида в темноте.

Я прицелился более-менее в его направлении и выстрелил. Вспышка на мгновение высветила мне его, я поправил прицел и выстрелил еще раз. И еще. И еще. Последний выстрел высветил Рейта в каких-то восьми или десяти футах от меня; на лице его застыло удивленное выражение. Следующий выстрел показал его, стоявшего на коленях. Держась за живот, откуда сочилась розовая жижа.

А потом боек звонко щелкнул по пустому капсюлю.

Еще минуту в пещере было темно.

А потом тело Рейта начало светиться. Рубаха висела на нем лохмотьями, и он раздраженным движением сорвал ее и отшвырнул в сторону. Свечение его кожи все разгоралось, и я увидел, как пульсирует его плоть у зловещей дырки чуть левее его пупка. Он исцелялся.

Минуту я устало смотрел на него, потом нагнулся и подобрал с пола шпагу.

Он рассмеялся.

— Дрезден. Подожди минутку. Я разделаюсь с тобой, как сделал это с Томасом.

— Он был одной крови со мной, — негромко произнес я. — Он был моей единственной родней.

— Родня, — хмыкнул Рейт. — Ничего, кроме случайного отпрыска. Случайного совпадения похоти и возможности. Семья не значит ровным счетом ничего. Всего лишь стремление крови продлить свое существование. Произвольное сочетание генов. Абсолютно лишенное смысла понятие.

— Ваши дети считают иначе, — возразил я. — Они считают, что семья важна.

Он расхохотался.

— Еще бы им не думать так. Я сам научил их этому. Это простой и убедительный способ управлять ими.

— И ничего больше?

Рейт поднялся на ноги, равнодушно покосившись в мою сторону.

— Ничего больше. Убери свою шпагу, Дрезден. Зачем тебе лишние муки?

— Переживу как-нибудь. Не думаю, чтобы у вас осталось много сил в запасе, — буркнул я. — Я задал вам трепку, достаточную, чтобы угробить трех или четырех взрослых людей. Рано или поздно вы сломаетесь.

— У меня хватит сил, чтобы разделаться с тобой, — с улыбкой заявил он. — А потом все будет по-другому.

— Должно быть, это нелегко, — заметил я. — Та жизнь, что вы вели все эти годы. Старательно сберегая резервы. Постоянно боясь запачкать руки, чтобы не показать, что вы не способны делать то, что положено вашему племени. Не кормясь.

— Да, неприятно, — согласился Рейт, помолчав. Он сделал шаг в мою сторону, проверяя мою реакцию. — Возможно, это научило меня осторожности, терпению. Однако я никому не говорил о том, что проклятие Маргарет сделало со мной, Дрезден. Откуда ты это узнал?

Я продолжал целиться острием шпаги ему в грудь.

— Моя мать сказала мне об этом.

— Твоя мать мертва, мальчик.

— Вы тоже имунны к магии. Вы и сами могли бы догадаться, что она не испытывала особого почтения к правилам.

Лицо его потемнело, превратившись в уродливую, злобную маску.

— Она мертва.

Я ухмыльнулся ему, чуть поводя острием шпаги.

Свечение его кожи начало меркнуть, и очень скоро в пещере снова воцарился зловещий мрак.

— Приятно было побеседовать с тобой, чародей, однако же я исцелился, — фыркнул Рейт. — Я сделаю так, что ты будешь молить меня о смерти. А первой трапезой после десятилетий вынужденного поста станет наша маленькая девочка из полиции.

И тут в пещере снова вспыхнул свет, вернув ей несколько мелодраматический, но вполне соответствующий происходящему облик.

Из-за ширмы выступила в своей развевающейся юбке Лара со шпагой на бедре.

— Пожалуй, и я не против посмотреть на это, папочка, — мурлыкнула она.

Он застыл, глядя на нее. Лицо его окаменело.

— Лара? Что ты здесь делаешь?

— Терзаюсь горьким разочарованием, — отозвалась она. — Ты меня не любишь, милый папочка. Меня, твою маленькую Лару, самую преданную из твоих дочерей.

Он хрипло засмеялся.

— Можно подумать, ты этого не знала. Сто лет уже как знала.

Прекрасное лицо ее нахмурилось.

— Умом понимала, отец. Но сердцем надеялась на иное.

— Сердце, — презрительно хмыкнул он. — Что это такое? Разделайся, наконец, с этим чародеем. Убей его.

— Конечно, папочка. Сейчас же. Один вопрос только: что случилось с Томасом?

— Заклятие, — буркнул он. — Мэдж выпустила его из-под контроля, когда выпустила его на Дрездена. Твой брат погиб, пытаясь спасти его. Так покори его, милая. И убей.

Лора улыбнулась, и я в жизни не видел еще улыбки холоднее этой — а ведь я немало повидал на своем веку. Она невесело усмехнулась.

— Ты специально разыграл это мне на потеху, чародей?

— Грубовато немного вышло, — признался я. — Но мне кажется, в целом удалось.

— Как ты понял, что я подсматривала? — спросила она.

Я пожал плечами.

— Кто-то же должен был рассказать Рейту этот вздор насчет несчастного случая с ружьем, — ответил я. — Вы единственная могли сделать это. И поскольку эта конфронтация жизненно важна для вашего будущего, как бы все здесь ни обернулось, вы были бы полной дурой, если бы не следили за ней.

— Умно, — кивнула она. — И мой отец не только лишился всех своих резервов, но и пополнить их не в состоянии, — она опустила веки, и глаза ее блеснули из-под ресниц ослепительно-ярким серебряным льдом. — Собственно, он совершенно беспомощен.

— И вам теперь это известно, — добавил я.

Я посмотрел на Рейта и улыбнулся.

Выражение его лица являло собой что-то среднее между яростью и ужасом. Он отступил от Лары на шаг, переводя взгляд с нее на меня и обратно.

Лара нежно погладила пальцами рукоять висевшей у нее на бедре шпаги.

— Что ж, Дрезден, ты удачно сделал меня орудием в своих руках. Заставив при этом поверить, будто я имею над тобой преимущество. Ты разыграл со мной мою же партию, и сделал это весьма ловко. А я-то считала, что ты способен только на прямолинейные действия. Право же, я откровенно недооценила тебя.

— Не огорчайтесь, — посоветовал я ей. — Я хочу сказать, я произвожу впечатление простака.

Лара улыбнулась.

— У меня есть еще один вопрос. Откуда ты знал, что проклятие лишило его способности кормиться?

— Я не знал, — признался я. — Во всяком случае, не знал этого наверняка. Я просто подумал, чего самого страшного мог бы пожелать ему я. Уж во всяком случае, не смерти. Скорее, кражи. Такой, чтобы это лишило его всей его силы. Оставив его лицом к лицу со врагами, которых он себе нажил — безоружного. И я решил, что моя мать, должно быть, думала точно так же.

Рейт осклабился, глядя на Лару.

— Ты не можешь меня убить, — заявил он. — Тебе известно, что главы других кланов никогда не позволят тебе возглавить Коллегию. Они подчиняются мне, малышка Лара. А не моей канцелярии.

— Это верно, отец, — кивнула Лара. — Но они ведь не знают, что ты лишен сил, правда? Что ты превратился в импотента. И не узнают, поскольку ты будешь продолжать править ими так, будто ничего не изменилось.

Он презрительно задрал подбородок.

— И с чего, интересно, я поступлю так?

Серебро из Лариных глаз разлилось по всему ее телу — оно сияло с кончиков ее волос, оно мерцало на ее одежде, оно пропитало самый окружающий ее воздух. Она развязала перетягивавший ее талию шарф и уронила его на пол вместе со шпагой. Взгляд ее серебряных, голодных глаз упал на лорда Рейта.