— Срань господня! — выпалил он. — Типа... тот самый Гарри Дрезден? Который чародей?

— Первый и единственный.

Он пришел в себя, тряхнул головой и зашагал дальше.

— Я слышал, вас убили.

— Ну... вообще-то да, — согласился я. — Но я отношусь к этому спокойно.

— Еще говорят, вы псих.

— Что, правда?

Фиц кивнул:

— А еще... — Он нахмурился. Я буквально видел, как вращаются у него в голове шестеренки. — Еще говорят, вы помогаете людям.

— И что?

— Так что из этого правда?

— Что-то одно — точно правда, Фиц, — сказал я. — Ты ведь знаешь, болтовня недорого стоит. Есть только один способ узнать правду.

Фиц склонил голову набок, потом кивнул:

— Ладно. Хорошо. Куда мы идем?

— В гости к старому другу.

Мы свернули на улицу, идущую вдоль северной границы Саутсайда. Я бы не назвал этот квартал трущобным — в конце концов, трущобы, как правило, полны жизни. Есть в Чикаго места безумно красивые, есть и такие, по которым словно прошелся Апокалипсис. Этот квартал при виде приближающегося Апокалипсиса только сплюнул бы и задрал нос выше. Насколько хватало глаз, не было видно ни одного остекленного окна — лишь глухие ставни, чаще всего защищенные железными решетками. Ну или зияющие проемы.

Палисадники перед входом в дома огораживались высокими оградами с колючей проволокой поверху. Пробиться через такие можно только с помощью автогена. Именно автогеном взрезали как минимум одну ограду в поле зрения. Уличные фонари тоже защищались стальными решетками, но не горело все равно ни одного. Даже самая прочная решетка не защитит от дробовика.

Все до единой мало-мальски ровные поверхности были покрыты граффити... Кажется, это называется сейчас уличным искусством. Я-то считал, искусство созидает красоту. Эти надписи обозначали границы территории — примерно также, как помечают деревья или столбы собаки. Мне приходилось видеть красивые примеры неформального искусства, но тут такими и не пахло. Где-то ухал включенный на полную громкость сабвуфер, и эхо его разносилось по всему кварталу, от чего снег, казалось, утрамбовывался еще плотнее.

И ни души. Ни единой. Даже с учетом позднего часа — для Чикаго это редкость.

Фиц огляделся по сторонам и, похоже, пришел к тем же заключениям, что и я при первом моем посещении этих мест: явное запустение, похожие на блокпосты дома, незаконно громкая музыка, которую никто даже не пытается прекратить...

— Это чужая территория, — заявил он, останавливаясь. — Я один и без оружия. Я туда не пойду.

— Повелители Зла, — сказал я. — Ну или они заправляли здесь несколько лет назад. Банда у них крепкая, серьезная, так что, думаю, сейчас здесь до сих пор они.

— Тем более не пойду, — буркнул Фиц.

— Да ну же, Фиц. Не такие они и страшные. В смысле для банды. Если они кого-то и убивают, у них почти всегда есть на то веские причины. И они поддерживают на этой улице мир — ну по крайней мере если ты не слишком запаздываешь с платежами.

— Угу. Тошнит от такого мира.

Я пожал плечами, пусть он этого и не видел.

— Полиция если и приезжает сюда по вызову, так только после того, как все произошло. Поэтому с неприятностями здешним жителям проще и спокойнее обращаться к члену банды, нежели к полицейскому.

— Вы что, поклонник банды?

— Нет. Вовсе нет. Банды опасны. Они правят, опираясь на грубую силу и страх. Но они по крайней мере не прикидываются никем другим.

Фиц поморщился, покосившись на свои пустые руки.

— Пожалуй, — пробормотал он, — не мне здесь бросать камни.

— А если бы и бросил, ничего бы не разбил, — хмыкнул я. — Пойми, парень, от мертвого от тебя мне никакой пользы. Мы не пойдем в глубь квартала. Первый дом справа. Если ты просто дойдешь до калитки, ты не пересечешь ничьей границы.

Фиц нахмурился:

— Тот, с железными ставнями?

— Угу. Помнишь, что нужно сказать?

— Нуда, да, помню сценарий, — угрюмо буркнул Фиц. — Давайте уже с этим покончим.

— В дверь стучать я не могу.

Он насупился еще сильнее и шагнул вперед.

Крыльцо, к которому он подошел, принадлежало дому, в котором раньше размещались четыре небольших заведения. Врач, адвокат, продуктовая лавка. Все давным-давно закрылись и зияли теперь выбитыми дверьми и окнами. Остался лишь четвертый владелец. На прикрывавших дверь стальных жалюзи красовалось единственное изображение, которое я обозвал бы произведением искусства: большой, почти в натуральную величину портрет пухлого ангела в перепачканной, изорванной у подола тоге и с всклокоченной шевелюрой, даже не пытающейся скрывать намечающуюся лысину. В одной руке ангел держал пончик, в другой — нацеленный на зрителя обрез.

— Ха! — заметил я. — Надо же, какие новшества.

Фиц с опаской косился на изображение.

— Так что это за место?

— Детективное агентство, — объяснил я. — Бюро «Нищий ангел».

— Что-то оно типа закрыто, — заметил Фиц.

— У Ника нет денег на отдельную квартиру, — сказал я. — Он здесь и спит. Попивает порой. Может, тебе придется постучать погромче.

Фиц еще раз оглянулся на соседние дома, потом на дверь.

— Угу. Круто. — Он постучал по жалюзи.

Ничего не произошло.

Он постучал еще, погромче. С тем же результатом.

— Как следует, парень.

Он свирепо оглянулся в мою сторону, но принялся равномерно, изо всех сил барабанить по рольставню.

Минут через пять из маленького, почти незаметного динамика рядом с дверью послышался щелчок.

— Чего еще? — произнес севший от очевидного злоупотребления алкоголем голос.

— Э... — замялся Фиц. — Скажите, вы Ник Крисчен?

— А кому он вдруг понадобился?

— Меня зовут Фиц, — представился мой спутник. Голос его звучал выше обыкновенного, из-за чего говоривший казался на несколько лет младше. — Гарри Дрезден сказал, я могу, если что, обратиться к вам.

Последовало долгое молчание.

— Дрездена больше нет, — произнес наконец голос Ника.

— Потому я и здесь, — ответил Фиц. — Мне больше некуда идти.

— Черт! — раздраженно буркнул Ник. — Это он так тебе и велел сказать, да?

Фиц неуютно переступил с ноги на ногу.

— Ну... ага, так.

— Стар я стал для таких фокусов, — буркнул Ник. Несколько раз щелкнул замок, и рольставень с громким протяжным скрежетом уполз вверх.

Ник Крисчен мало изменился со времени нашей последней встречи. Роста он невысокого, с брюшком, лет ему сильно за пятьдесят, но внимательный, живой взгляд темных глаз, кажется, схватывает абсолютно все. Лысина его, правда, заметно увеличилась. И пузо. Он щеголял в синих семейных трусах и белой майке; в правой руке он держал бейсбольную биту. Ежась от холода, Ник испепелил Фица взглядом.

— Ладно, парень. Заходи, не стой на морозе. И держи руки на виду, если не хочешь, чтобы я тебе мозги вышиб.

Держа руки ладонями вверх перед собой, Фиц вошел. Я шагнул за ним. У дома, конечно, имелся порог, но слабый как черт знает что — не стена, а так, тюлевая занавеска. Должно быть, это из-за совмещения работы с домашним бытом, решил я. В общем, преодоление его не потребовало с моей стороны особых усилий.

— Вот так, — кивнул Ник. — Опусти жалюзи и запри дверь. На все замки.

Пару секунд Фиц подозрительно косился на Ника. Суровый опыт жизни на улице явно не советовал ему оставаться взаперти в странном доме со странным стариканом.

— Все в порядке, Фиц, — заверил я его. — Он мог бы надрать тебе задницу на улице, если бы ты доставил ему неприятности, но просто так никакого вреда тебе не причинит.

Фиц снова злобно покосился в мою сторону, но все же повернулся и послушно выполнил все инструкции.

Мы стояли в конторе, состоявшей из одной-единственной комнаты. Комната эта напоминала... Блин, она почти в точности напоминала мою, хотя до сих пор мне и в голову не приходило их сравнивать. Старые шкафчики с картотеками, кофеварка, стол и пара стульев, которые приходилось сдвигать в самый угол, чтобы освободить место для старой алюминиевой раскладушки. Ник не был чародеем — просто старым сыщиком с набором стальных принципов и самоназначенным мандатом помогать людям найти их пропавших детей.