— А что? — удивился сэр Стюарт. — Нормальная машина, удобная. Автоматическая коробка...

— Дорогая, — пояснил я. — Такие в непогоду просто так на улице не бросают. Стоит раз проехать мимо машине, посыпающей дорогу песком с солью, и увидите, что станется с полировкой и краской. Поезжайте дальше, Морти. Вокруг квартала.

— Ну да, да, — раздраженно отозвался Морти. — Я же не идиот.

— Оставайтесь с ним, — попросил я сэра Стюарта.

А потом сделал глубокий вдох, вспомнил, что я бестелесный, и решительно сунул ноги сквозь пол машины. Ноги ушли в снег по щиколотку, а тело неприятно защипало, когда материальное тело машины проходило сквозь меня. Я собирался оставаться на месте, пока машина не проедет дальше, но как-то забыл о таких штуках, как скорость и инерция, поэтому кубарем покатился следом за машиной и остановился только тогда, когда врезался в сугроб перед соседним домом. Это оказалось болезненно, и я, лязгая зубами от холода, поспешно выбрался из сугроба.

— Н-нет, Г-гарри, — напомнил я себе, зажмурившись. — Эт-то в-все иллюзия. Это все твое сознание выстраивает, сообразно твоим привычкам. Но ты вовсе не врезался в сугроб. Ты этого не можешь. И в снегу изваляться тоже не можешь. И уж тем более не можешь промокнуть и замерзнуть.

Я сосредоточился на этой мысли, слегка напрягся, как делал раньше, призывая духа или призрака, потом открыл глаза.

Снег, облепивший меня с ног до головы, исчез. Я стоял рядом с сугробом совершенно сухой, кутаясь в свой кожаный плащ.

— Ну что ж, — заметил я сам себе. — Вот так-то лучше.

Я сунул руки в карманы и, не обращая внимания на продолжавший идти снег и ровный северный ветер, зашагал через розовый палисадничек бабули Мёрфи к двери. Поднявшись на крыльцо, я собрался было постучать, как проделывал это столько раз в прошлом.

И тут произошло сразу два события.

Во-первых, моя рука застыла, не коснувшись дерева. То есть так близко, что два листика писчей бумаги между костяшками пальцев и дверью вы, возможно, и просунули бы, но уже три — никак. А еще я услышал приглушенный, но вполне различимый звук соприкосновения, хотя, как сказал, до двери так и не дотронулся. Во-вторых, полыхнула вспышка, и что-то вроде электрического разряда пронзило мою руку, ударив в позвоночник и отшвырнув прочь с крыльца.

Несколько секунд я оглушенно лежал в снегу. Я попытался еще раз убедить себя в том, что все это мне только мерещится, однако ощущение реальности — настоящей, жесткой, неоспоримой, реальной реальности — оказалось сильнее. Не сразу, но я все-таки пришел в себя и сел. Еще некоторое время у меня ушло на то, чтобы сообразить: меня поразило нечто, специально запрограммированное, чтобы задерживать пытающихся проникнуть в дом духов.

Дом Мёрфи защищали обереги; его естественный порог использовался в качестве основы для других, более агрессивных систем защиты. И пусть от меня оставалась лишь тень моего прежнего «я», все же я был еще чародеем настолько, чтобы распознать свои собственные чертовы обереги — ну или по крайней мере чьи-то другие, очень на них похожие.

Дверь отворилась, и на улицу выглянула Мёрфи. Ростом она заметно ниже среднего, зато вылеплена из упругой стали. Свои золотые волосы со времени нашей последней встречи она постригла коротким ежиком, и та же решимость читалась в напряжении шейных мышц, в упрямо выставленном вперед подбородке. Одета она была в джинсы и клетчатую рубаху поверх синей футболки; в руке сжимала свой полуавтоматический пистолет.

От одного ее вида все внутри меня болезненно сжалось.

На меня разом нахлынул целый вал воспоминаний — начиная с первой нашей встречи по делу о пропавших без вести много лет назад. Я тогда работал ассистентом другого частного детектива, а Мёрфи — простым следователем. Все наши тогдашние споры и недопонимания, то доверие, что медленно, неохотно, но все-таки зарождалось между нами, — все это ударило в меня с силой тысячи пушечных ядер. Ну и, конечно, последняя наша встреча, когда мы стояли на палубе катера моего брата, стояли у грани, которую до сих пор не позволяли себе переступить...

— Кэррин, — окликнул я едва слышным шепотом.

Мёрфи едва заметно нахмурилась и продолжала стоять на морозе, напряженно шаря взглядом из стороны в сторону.

Взгляд ее скользнул по мне, не задержавшись. Она меня не видела. И не слышала. Мы теперь принадлежали разным мирам.

Осознание этого оказалось неожиданно болезненным.

Прежде чем я успел собраться с мыслями, Мёрфи снова закрыла дверь. Я услышал, как щелкнуло несколько замков.

— Полегче, дружище, — услышал я спокойный, негромкий голос сэра Стюарта. Он наклонился и ободряюще положил руку мне на плечо. — Не спешите подниматься. Это больно. По себе знаю.

— Угу, — пробормотал я, кашлянул и поморгал, стряхивая с ресниц слезинки (которые никак не могли быть реальными). — Почему?

— Я же говорил. Воспоминания здесь — все равно что жизнь. Жизнь и сила. Вид тех, кто был тебе дорог, пробуждает воспоминания столь сильные, каких не дано испытать смертному при жизни. К этому приходится привыкать.

Я охватил руками колени и опустил на них подбородок.

— Долго?

— Обыкновенно, — мягко произнес сэр Стюарт, — до тех пор, покуда те, кого ты любишь, сами не преставятся.

Я поежился.

— Угу, — повторил я. — Что ж, на такое у меня нет времени.

— У вас, Дрезден, вообще ничего нет, кроме времени.

— Но у троих моих близких его нет, — с горечью возразил я. — Они пострадают, если я не сделаю все как надо. Если не найду того, кто меня убил. — Я зажмурился и несколько раз вдохнул-выдохнул. Воздуха я при этом в легкие не набирал. Мне вообще не нужно было дышать — только так, по привычке. — Где Морти?

— Ждет за углом, — ответил сэр Стюарт. — Подойдет сразу, как мы удостоверимся, что здесь безопасно.

— Чего? — возмутился я. — Так я, значит, теперь секретная служба этого трусишки? — Я встал наконец и покосился на дом. — Вы ничего угрожающего не заметили?

— Пока ничего, — ответил сэр Стюарт, — если не считать того подозрительного экипажа на улице.

— Ладно. Дом защищен оберегами. Не знаю, рассчитаны они только на нематериальных нарушителей или смертному навредить тоже могут. Скажите ему, пусть не дотрагивается до дома. Во избежание.

Сэр Стюарт кивнул.

— Я обойду дом кругом. Вернусь с Мортимером.

Я пробормотал что-то в ответ и осторожно ощупал обереги. Они оказались мощными, но... я бы сказал, уязвимыми. Свои обереги я выстраивал как цельный, монолитный энергетический барьер. В эти тоже закачали уйму энергии, но казалось, я стою перед стеной высотой двенадцать футов, выстроенной из кирпичиков ЬЕОО. Всякий, обладающий мало-мальскими магическими способностями, мог бы нащупать в этой оборонительной схеме слабое звено, которое можно было бы и одолеть. Конечно, это ослабило бы защиту, но не обрушило бы ее всю. Вот мои обереги — те обрушились бы, потеряй хоть одна их часть свою целостность. Здесь же стена лишилась бы лишь некоторого количества кирпичиков.

Что ж, игроку из низшей лиги это давало определенные преимущества. Модульные обереги проще строить да и ремонтировать удобнее. Разрушь кто-нибудь часть обороны, и остальные ее части быстро сомкнут ряды. Блин, да подобное заклятие наверняка обходится на порядок дешевле, и для него вам не нужно полноценного чародея из Белого Совета.

Но и отрицательные стороны у него тоже имеются. 3 мире хватает всякого, способного сквозь такой барьер прорваться, а после того как вас укокошат, вашему остывающему трупу уже будет безразлично, дорого или дешево обойдется ремонт.

И все же, черт подери, такая защита гораздо лучше, чем ничего. Основная схема явно базировалась на моих принципах, только немного подредактированных. Кто, интересно знать, проделал это с домом Мёрфи? И зачем?

Я повернулся и сошел с крыльца, чтобы заглянуть в окно. Ощущал я себя при этом самым что ни на есть вуайеристом, но все равно не знал, чем еще заняться до тех пор, пока не подойдет Морти, чтобы говорить за меня.